Überall nagt keusche Kälte an den Bäumen. Die Äste klirren im Eiswind. Gefrorne Wiesen leuchten weiß und still. Der Schnee zeigt sich in harschen Flocken und verschneit uns Stein und Weg. Weh dem, der keine Heimat hat! Wohl dem, der jetzt noch Heimat hat! Weh dem, der sich dem Winter hat ergeben! Weh dem, der diesen Winter wohlig hält! Kommt fort, kommt fort von hier, ihr Narren! Kein Menschlein ward an diesem gottverdammten Tag dem schönen Winter zugetan.
Повсюду непорочный холод грызет деревья. Замёрзшие луга сияют ярко и спокойно. Снег падает ледяными снежинками и заметает перед нами камень и путь. Горе тому, у кого нет родины! Счастье тому, у кого она еще есть! Горе тому, кто покорился зиме! Горе тому, кто считает эту зиму приятной! Уходите, уходите отсюда, глупцы! Ни один человечишка не был предан прекрасной зиме в этот проклятый день.
Das Eis der Bergseen scheint zu bersten und dennoch zieht hier Stille ein. Statt dem bloßen Schweigen in den Wipfeln malt der Winter uns sein schönstes Bild. Doch was schlussendlich Himmel ist, das ist auch Hölle. Man fürchtet fast den zähen Schritt im leeren Hain. Den Stein, der sich am anderen reibt, und erstarrte Äste just entzweit. Das Schnaufen dieser Männer, das Schnauben, dreistes Stampfen, was bringt uns dieses Brabbeln — Hier betet Teufels Knecht! — , das Brabbeln und das Wüten hier, es ist von wenig Zier. Es gruselt selbst dem schwarzen Raben, der eine letzte Runde dreht. Er spürt ein Bündnis mit der Hölle. Der finstere Gesell jagt irr und flehend durch diese weiß geword'ne Welt. Er, er kann den eig'nen Herzschlag hören, zu bänglich sind hier Tannen, Fichten, Föhren. Was führt er nur im Schilde? Was führt hinauf den finsteren Gesell in Berges dunkle Gründe? Was braucht's in jäher Nacht den Clown mit Kreuz' und Weh?
Лед горного озера, кажется, трескается, но все же здесь стоит тишина. Вместо голого молчания зима рисует для нас в верхушках деревьев красивейшие картины. Но, в конце концов, небеса — это то же самое, что и ад. В пустой роще твердые шаги почти вызывают страх. Удары камня о камень и рассорившиеся замерзшие веточки. Сопение этих мужчин, хрип, дерзкое топанье, вот что приносит нам это бормотание — здесь молится слуга дьявола! — бормотание и здешнее буйство, в этом мало красоты. Это пугает даже черного ворона, который пролетает последний круг. Он чувствует связь с адом. Темный подмастерье молится и, теряя дорогу, несется по этому ставшему белым миру. Он, он слышит биение собственного сердца, слишком напуганы здесь пихты, ели, сосны. Что же он замышляет? Что гонит темного подмастерья вверх у мрачного подножия горы? Зачем в этой резкой ночи клоун с крестами и скорбью?
[DER FINSTERE GESELL:]
[Темный подмастерье:]
Mein Herz, so muss ich dich
Сердце мое, я должен увидеть,
von Sünden gar umrungen seh'n,
Как тебя полностью окружают грехи,
wo eisig Winde mich umwehen.
Там, где меня обдувают ледяные ветры.
Die Unschuld weint, vom Trost getrennt:
Невинность плачет, лишенная утешения:
Dies ist die Hölle, die mich brennt.
Это — ад, который сжигает меня.
Himmel oder Hölle?
Рай или ад?
Himmel oder Hölle?
Рай или ад?
Himmel! Hölle! Himmel! Hölle! Himmel! Hölle!
Рай! Ад! Рай! Ад! Рай! Ад!
Х
