"Mirror, mirror on the wall
«Зеркало, зеркало, что висит на стене,
Shouldst not grave pleasures be my all?
Разве могильные удовольствия не должны принадлежать мне?
For if I shall see thy Will be done
И если исполнится воля твоя,
Grant Me the Witchcraft of thy tongue"
Даруй мне Колдовскую силу своего языка».
Three moondials froze in the shadow of six
Три лунных часа замёрзли в шести тенях,
As another soul passed to the grasping Styx
Когда очередная душа попала в цепкие объятия Стикса,
Clutching their trinket crucifix
Сжимая своё бесполезное распятие.
Bats blew from eaves in a dissonant surge
Летучие мыши слетели с карнизов вздымающейся волной –
Omens of corruption from within the church
Знак гниения церкви изнутри.
A fetid, dank oasis still clung to fool rebirth
Зловонный, промозглый оазис всё ещё глупо надеялся на перерождение.
Alone as a stone cold altar
Одинокий, словно алтарь из холодного камня,
The castle and its keep
Замок, хранивший
Like fairytale dominion rose
Словно сказочную розу владычества.
A widow to the snow peaks
Вдова на снежных вершинах,
Wherein reclined the Countess
Там, где возлежала Графиня,
Limbs purring from the kill
Чьи лона мурлыкали от наслаждения убийствами,
Bathed in virgin white and like the night
Купалась в девственной белизне, тёмной, словно ночь –
Alive and young and unfulfilled
Живая, молодая и несовершенная.
Was it the cry of a wolf
Плач ли волка
That broke the silver thread of enchanted thoughts?
Порвал серебряную нить восторженных дум?
Of Her life as a mere reflection
О Её жизни как о простом отражении
(As the moon's in narrow windows caught)
(Луна попалась в узких окнах)...
That opened like dark eyelids on
И поднял ей тёмные веки
The sigh of the woods that the wind fell upon
Вздох лесов, подгоняемый ветром.
Like a Siren weaving song
Словно Сирена, ткущая песню
From the lilt of choirs choking
Из напевов задушенных хоров,
Where the vengeful dead
Где мстительные умершие
To the Sorceress and Her charnel arts
Колдунье и Её похоронным искусствам.
She swept from ebon towers at the hour of Mars
Она мчалась из чёрных башен в час Марса,
'Neath a star-inwoven sky latticed by scars
Под сотканными из звёзд небесами, иссечёнными шрамами,
To unbind knotted reins that kept in canter, despair
Чтобы развязать спутанные поводья, что сдерживали галоп отчаяния,
Shod on melancholy, fleet to sanctuary there,
Подкованный меланхолией, торопящийся в святилище,
In netherglades tethered where onyx idols stared
Туда, под пристальный взгляд ониксовых истуканов.
Was it the Kiss of the mist
Поцелуй ли тумана
That peopled the air with the prowess of absinthe?
Наполнил воздух героизмом с помощью абсента?
Lost souls begging resurrection
Пропащие души вымаливают воскрешение
From Gods upon their forest plinths
У Бога на своих деревянных постаментах,
Whose epitaphs read of re-ascending to win
Чьи эпитафии прочитаны вновь восходящими победителями,
Remission from despair through a holocaust of sin
Освобождение от отчаяния посредством уничтожения греха.
In a tongue hilted in invective rectums
С языком и эфесом, с потоками ругани,
Over signs and seals the sorceress prayed
Над символами и печатями колдунья умоляла
To Death, to rend the slender veil
Смерть порвать эту тонкую завесу,
That Ancient Ones might rise again
Чтобы позволить Старейшинам восстать вновь.
As shadows swelled
И когда тени стали расти,
The Countess fell
Графиня упала,
To masturbating with Her dagger
Мастурбируя своим кинжалом,
As the Witch gabbled spells
В то время как Ведьма бормотала заклинания,
Cumming heavy roses all the way to Hell
Выстилая дорогу в Ад мрачными розами.
As sudden thunder's grue harangue
Вдруг грянул гром,
Announced two pincered worlds
Предвещая столкновение двух миров.
Exuding bane, something came
Источая яд, пришло нечто,
With the stench of necrophiled graves
Со смрадом могил некрофилов
To these clandestines
К этим таинствам,
Who shrank from glimpsing horror
К тем, кто сжался в страхе перед этим стремительным ужасом –
That the growls of mating ghouls inclined...
То было рычание спаривающихся вампиров.
Resplendent
Блистательные
(Natal trophies torn from bellies of desanctified nuns)
(Вырванные из утроба опороченных монахинь)...
A demons, bewinged, bedight
Крылатые демоны, разодетые,
In scum, prowled their circle seeking entry to run
Все взмыленные, рыскают в кругу в поисках путей к бегству.
An arctic tongue upon Her vulva
Холодный язык в Её вульве,
Where rubies smeared to alabaster thighs
Где рубины, измазанные в гипсовых бёдрах,
Glittered like a contract in the purse of a whore
Сверкают, словно плата в кошельке распутницы,
Receiving sole communion from the body of christ
Получающей единоличное исповедание от тела Христа.
"If blood is what thou carves, foul fiend
«Если кровь – это то, что тебе нужно, грязный бес,
I will yield this witch to thee
Я уступлю эту ведьму тебе,
If thou wouldst draw a veil for Me
Если ты снимешь вуаль для Меня,
O'er lengthening scars of age and grief"
Или постепенно залечишь шрамы годов и печалей».
As the Demon slavered foetid vows
Демон растекался в зловонных лжеприсягах,
And bore His prey away
И унёс свою жертву прочь
In talons itching to perpetrate
В когтях, зудящих от желания совершить преступление.
The nausea of eternal rape
Сходя с ума от вечного насилия,
The Sorceress screaming in His grasp
Колдунья кричала в его цепких объятиях.
Spat a final curse to stain
Плюнув вслед последнее бесславное проклятие,
The Countess with the promise
Она пообещала Графине,
That Her lord at war would be cruelly slain
Что Её повелитель будет жестоко убит на войне.
And She would rot.
И Она сгнивала,
On the twisted nails of faith.
На искривлённых когтях веры.
Х
